Последний Великий магистр тамплиеров
Жак де Моле, 23-й и последний Великий магистр Ордена тамплиеров (1292–1313) , стал фигурой легендарной. Для одних он был мученик, для других — еретик. Его называли или жертвой заговора, или человеком, который получил по заслугам за преступления тамплиеров. О Жаке де Моле сочиняли пьесы. Его имя взяла себе группа молодых масонов. Был ли он последний глава тайного общества? Или еретик, отрицавший божественность Христа? Или был просто честный и преданный воин, который попал в расставленную французским королем западню, реликтом уходящего мира?
Кто он, этот человек, который стоял во главе Ордена тамплиеров в последние дни его существования?
Очень много обстоятельств жизни Жака де Моле остаются неизвестными. Почти все сведения о его личности дошли до наших дней из приобщенных к делу собственных показаний Великого магистра, которые он дал после ареста в 1307 г.
В первом протоколе, который был составлен 24 октября 1307 г., то есть через 11 дней после задержания, Жак свидетельствует, что является членом Ордена рыцарей Храма на протяжении 42-х лет. Его принимали в орден в городе Боне, что в епархии Отен, Юбером де Перо и Амори де ла Рошем. Если считать, что Жак стал тамплиером лет в 17, то к моменту ареста ему было около 60-ти. Впрочем, Жак мог вступить в орден, когда был немного моложе или значительно старше.
О том где родился Жак де Моле мы тоже не можем судить со всей определенностью. Вероятно, он родом из Бургундии, где есть несколько селений с названием Моле. Автор биографии Великого магистра Ален Демюрже сводит возможный выбор к двум городам, но мы не вполне уверены в правомочности этого ограничения.
Если Жак родился в Бургундии, то на него не распространялась юрисдикция короля Франции — ведь Бургундия в те времена входила в состав Священной Римской империи. Но Жак, как видно, считал себя французом.
О его семье и раннем периоде его жизни мы вообще ничего не знаем. Неведомы нам и причины, по которой он захотел вступить в Орден тамплиеров. Не дошло до нас ни одного документа ордена, где бы был упомянут Жак де Моле и по которому мы могли бы судить, чем он занимался до избрания Великим магистром.
По иронии судьбы, о самом легендарном Великом магистре ордена нам меньше всего известно. Очень может быть, что сведения о раннем периоде его жизни имелись в бумагах, которые были утеряны после захвата турками Кипра в 1571 г. Но что толку знать, где находились эти сведения, если мы не имеем представления, в чем они состоят?
Жак де Моле стал Великим магистром в критический момент для Ордена Храмовников и всех латинских королевств. В 1291 г., когда пала Акра, он, скорей всего, находился на Святой земле. Не следует исключить, что Жак оказался одним из немногих покинувших город рыцарей, хотя об этом факте нигде не упоминается. Более вероятно, что он в это время был в одном из укрепленных пунктов ордена, к примеру в Сидоне или на Кипре.
После гибели Гийома де Боже, павшего при защите Акры, Великим магистром стал командор ордена на Востоке Тибо Годен. Из всех уцелевших тамплиеров он занимал самый высокий пост в иерархии ордена, чем, как видно, и объясняется его избрание. Сохранились только несколько писем, которые относятся к короткому периоду пребывания Годена в должности Великого магистра. Он скончался до апреля 1292 г., потому как именно тогда Жак де Моле направил в Испанию депешу с разрешением продать участок земли в Арагоне, которую подписал как магистр ордена.
Что же оставалось от ордена, когда Великим магистром стал Жак де Моле?
И хоть тамплиеры храбро сражались в Акре, после того как город пал почти вся вина за поражение легла на них — так, в крайнем случае, это выглядело в глазах Запада. Именно потому Жак считал своей основной и первоочередной задачей возврат утраченных земель прежних латинских королевств. Для этого, как он считал, надо было сохранить последнее христианское государство на Востоке — Армению, которая располагалась на территории, находящейся в юго-восточной части современной Турции.
В начале 1292 г. папа Николай IV направил тамплиерам и госпитальерам послания, в которых приказывал им «прийти на помощь Армянскому королевству и встать на его защиту, использовав галеры, что находятся у них по воле апостольского престола, дабы противостоять врагам Креста Господня».
К сожалению, Армения была ослаблена междоусобной борьбой внутри правящего семейства и лишена поддержки, когда-то получаемой от латинских королевств. Попыткам помочь армянам мешала и война между венецианцами и генуэзцами. Эти два купеческих государства держали в своих руках значительную часть средств для морских перевозок войск и грузов, и их противостояние в значительной степени затрудняло плавание в восточной части Средиземного моря.
На протяжении некоторого времени в руках рыцарей Храма еще оставался остров Руад — как раз напротив города Тортоса. Там Жак де Моле рассчитывал накопить силы для того, чтобы вторгнуться на территорию сарацин и начать возврат потерянных земель. Руад в этих планах играл только роль плацдарма для наступления.
Это был крошечный каменистый остров, без пресной воды. 1300 год — он и стал исходным пунктом для задуманного вторжения, при котором с запада на сарацин должны были двинуться крестоносцы, а с востока — монгольские воины. В силу различных причин, включая погоду и разногласия между монгольскими вождями, планировавшееся вторжение не состоялось. Правда, храмовники и их союзники смогли взять Тортосу, но, не получив помощи, не удержали ее и были вынуждены возвратиться на Руад.
Этот остров они удерживали до 1302 г., когда на Руад выдвинулся египетский флот. Во главе сарацин стоял эмир Саиф аль-Дин Есендемюр, «рожденный от христианина и некой женщины в земле, называемой Грузией». Это означало, что он был выходцем из славянских земель, захваченным в плен и проданным в рабство в Египте.
У храмовников не было достаточно крупных кораблей, чтобы противостоять египтянам на море или уйти от погони. После непродолжительного сражения рыцарям и подчинявшимся им воинам довелось сдаться. Тамплиерам был обещан свободный проход, но, «потому как сирийские пешие воины сопротивлялись так яростно, что нанесли большой ущерб сарацинам, те отрубили им головы всем до единого, а братьев Ордена тамплиеров с бесчестьем отправили в Вавилон». Такова метафора хрониста, который пытался довести до сведения читателя, что тамплиеры были проданы в рабство подобно евреям, угнанным в вавилонский плен. В данном случае речь шла о невольничьих рынках Египта.
Когда сарацины взяли Тортосу, Жака там не было. Он оставался на Кипре, пытаясь раздобыть корабли, чтобы послать их для спасения защитников города. Однако лучше бы он сам оказался в рядах последних, ибо потеря Руада и пленение храмовников в недалеком будущем будут использованы на процессе против тамплиеров.
Нам известно, что Жак де Моле присутствовал при интронизации папы Бонифация VIII в Неаполе и, по всей видимости, смог установить с ним добрые отношения. И конечно, это не расположило к Жаку смертельного врага папы французского короля Филиппа IV, однако только взаимная приязнь магистра и понтифика не могла бы стать причиной того, что орден и его глава были выбраны объектами королевской мести.
Вероятно, произошло какое-то событие (предположительно, в 1297 г.), подтолкнувшее короля к мысли избавиться от Великого магистра. Незадолго до того король позаимствовал у тамплиеров 2 500 ливров — сумму весьма обычную для Филиппа. Но один кипрский летописец отмечал, что кроме этого казначей ордена выдал монарху 200 тыс. флоринов. Узнав о столь крупной ссуде, Жак выгнал казначея, при этом даже просьба короля не заставила его изменить свое решение.
Жаль но мы не уверены в надежности этих сведений — нельзя исключать, что это попросту выдумка хрониста. Документы, которые могли бы подтвердить такую ссуду, давно утеряны. Однако если все так и было, то мы можем сделать вывод о том, что Жак считал короля ненадежным должником. У Филиппа же в таком случае появилась веская причина позаботиться, чтобы соответствующие бумаги ордена исчезли. Кроме этого, становится очевидным, что еще до ареста тамплиеров отношения между ними и королем явно испортились.
В конце 1296 г. Жак де Моле возвратился на Кипр и оставался на Востоке в следующие 10 лет. Он возглавлял неоднократные нападения на Египет с моря и принимал участие в неудачном походе в Армению в 1299 г., в результате которого орден потерял там свою последнюю крепость.
К началу 1306 г. Жак уже знал, какое пагубное воздействие на общественное мнение в Европе оказали все эти поражения. Кроме этого, подобно тому как его предшественники позволили впутать себя в междоусобицы предводителей латинских королевств, он оказался вовлеченным во внутренние политические интриги Кипра.
Я думаю, что Жак де Моле впал в уныние, когда получил письмо нового папы Климента V, в котором понтифик предлагал ему изложить свои мысли по поводу слияния двух орденов — тамплиеров и госпитальеров. Идея объединения витала в воздухе давно, со Второго Лионского собора, состоявшегося в 1274 г., но Жак опасался, что на этот раз храмовникам не удастся отсрочить это событие.
Жак де Моле знал, что, если ему не удастся убедить папу в целесообразности сохранить самостоятельность тамплиеров, то госпитальеры, их давние соперники, поглотят его орден. В новом — объединенном — ордене Жак не видел для себя места.
Когда Климент V приказал Великому магистру явиться к папскому двору в Пуатье что бы обсудить этот вопрос, Жак отправил ему письмо, в котором объяснял свою позицию. Но его доводы против слияния орденов даже самому де Моле казались неубедительны. Он писал, что считает неправильным просить воина, который некогда вступил в определенное братство, вдруг стать членом другого, что между рыцарями двух орденов, принужденными жить вместе, неизбежно возникнут раздоры.
Всем известное (или печально известное) соперничество между братствами исчезнет, но с ним исчезнет и полезное стремление проявить себя более храбрым, благородным, милосердным, чем соперник из другого ордена. «Ибо, когда госпитальеры встречались в бою с сарацинами, тамплиеры не останавливались ни перед чем, чтобы выказать еще большую доблесть, и так же обстояло дело с госпитальерами».
Жак признает, что содержание одного ордена обойдется дешевле, но замечает, что неизбежные раздоры могут свести это преимущество к нулю. В целом выстроенная Жаком аргументация в защиту независимости тамплиеров оказалась далеко не самой лучшей. Но, хотя он и был крайне обеспокоен предложением папы, главной целью его возвращения в Европу все же оставалось стремление набрать достаточно войск, чтобы возвратить Иерусалим христианскому миру.
В начале письма Великого магистра есть интересное место, дающее основание усомниться в твердости его памяти даже в то время, когда де Моле был на свободе и ему не угрожали пытки. Он писал, что в 1274 г. присутствовал на соборе в Лионе вместе с Гийомом де Боже, незадолго до того ставшим Великим магистром. Инквизиторам следовало бы изучить это письмо, прежде чем допрашивать Жака, потому как в нем он сообщает папе Клименту V, что видел во время этого собора короля Людовика Святого.
Людовик же скончался в 1270 г., то есть за 4 года до собора, о котором говорится. Если бы это прозвучало на суде, процесс мог бы пойти по абсолютно другому пути. Человека, которого посещают видения святого короля, вряд ли могли признать еретиком. С другой стороны, на человека, чья память так ошибочно фиксирует события, трудно полагаться в других делах.
Когда в конце лета 1307 г. Великий магистр прибыл в Марсель, до него начали доходить слухи о храмовниках, которые широко распространились по Европе. До этого времени Жаку были ведомы только старые обычные упреки, предъявляемые братьям ордена, — дескать, они исполнены гордыни, скаредны и не щедры на пожертвования, хранят в тайне дела, обсуждаемые на их собраниях, и т. д. Вообразите себе, какой ужас охватил де Моле, когда он узнал о новых обвинениях: будто храмовники отрекаются от Иисуса Христа, плюют на крест и богохульствуют.
Откуда взяли начало эти слухи, сказать трудно, хотя некоторые ученые и предпринимали попытки это выяснить. Считается, что все эти истории из мести сочинили люди, которых изгнали из ордена.
К 1307 году уже были в ходу рассказы о неподобающих ритуалах, сопровождающих посвящение в тамплиеры, но Великий магистр вел себя так, словно это его особо не беспокоило. Он сообщил Клименту V о своем желании, чтобы назначенная папой комиссия изучила истинное положение дел и опровергла навет. После этого Жак де Моле вернулся к своим делам. Стоял август 1307 года.
Тайный приказ об аресте храмовников появился спустя месяц.
Все летописцы той эпохи утверждают, что ни тамплиеры, ни, в частности, Великий магистр не имели понятия о грядущем аресте. Никто их не предупредил. У них не было времени, чтобы как-то подготовиться, бежать или спрятать важные документы или ценности. 12 октября, в четверг, Жак де Моле лег спать как глава известного и уважаемого духовного ордена. 13 октября, в пятницу, он оказался в тюрьме и подвергался допросу в связи с обвинением в преступлениях против Христа.
Что мог чувствовать Великий магистр, когда Гийом де Ногареи королевские воины принялись ломать ворота парижского Тампля? Уж не принял ли он суматоху за пожар, или неожиданное вторжение неприятеля, или весть о каком-то несчастье на Кипре? Когда эти люди ворвались в спальню Жак де Моле и выволокли его на улицу, понимал ли он, что в действительности происходит?
Запись первого допроса де Моле датирована 24 октября. Это строгий юридический документ, который фиксирует признание допрашиваемого, что при вступлении в Орден тамплиеров 42 года тому назад ему было велено отречься от Иисуса Христа, что «он, хотя и не по своей воле, совершил». На вопрос, плевал ли он на крест, де Моле ответил отрицательно, добавив, что плюнул на землю.
Жак признался в этих преступлениях, но отрицал, что ему было предложено «совокупиться с другими братьями, и поклялся, что никогда не совершал подобного».
Этого было достаточно для его врагов. На следующий день Жака заставили повторить свои признания перед магистрами Парижского университета, а также написать открытое письмо всем членам ордена, в котором он признавал свою вину и раскаивался. Он призывал братьев сделать то же. Кое-кто откликнулся на его призыв, но далеко не все.
Почему же Великий магистр признался? Позже он сказал, что его морили голодом и грозили пытками. В какой-то момент он, очевидно, осознал, что король Франции не имеет власти ни над ним, ни над орденом. На всех последующих допросах Жак отказывается отвечать на вопросы, требуя, чтобы его отправили к папскому двору, ибо только папа имеет право его судить. Этой позиции Великий магистр придерживался следующие шесть лет. Процесс над тамплиерами продолжался без него — магистр хранил молчание в своей камере.
Вне всякого сомнения, его «признание», каким бы оно ни было, нанесло сокрушительный удар по защите ордена. Множество людей сомневались в том, что тамплиеры были такими злодеями, какими их изображали Филипп и его сподвижники, а известие об отказе магистра признать справедливость обвинений могло бы заставить папу воздержаться от ареста храмовников, находящихся за пределами Франции.
Жак не смог возглавить 600 с лишним храмовников, которые были вынуждены защищать себя и свой орден. 1307 год, 25 октября — он повторил свои признания в присутствии двух кардиналов, присланных папой Климентом. Тем не менее в августе 1308 г. кардиналы опять допросили де Моле в Шиноне. Магистр и в этот раз признался в тех же грехах.
Пытали ли его в этот период? Ослабила ли его волю тюрьма? Надо отметить, что де Моле никогда не признавался в чем-то, кроме участия в неподобающих ритуалах при вступлении в орден. Он плюнул на землю рядом с крестом и отрекся от Христа, а потом продолжал служить как добрый рыцарь и христианин.
На допросе в 1309 г. магистр снова заявил, что он подсуден только папе.
Трудно не осуждать Жака де Моле, который хранил молчание в камере, когда множество других людей рисковали жизнью — и теряли ее, — защищая тамплиеров на суде. Свою защиту он, по-видимому, всецело построил на убежденности, что судить его властен лишь папа. В какой-то момент он, правда, высказался в защиту всего ордена, заявив, что не знает другого духовного братства, которое совершало бы столько милосердных дел, и не знает других людей, которые с такой готовностью отдавали жизнь, сражаясь с язычниками за христианскую веру.
Но Жак де Моле нова замкнулся в молчании, когда обвинения против ордена начали множиться и приобретать еще более причудливые формы: тамплиеры якобы поклонялись черному коту, почитали идола, который, по их убеждению, мог уберечь урожай и обогатить братьев, а также в каждую Страстную пятницу мочились на распятие.
После допроса представителями папы магистр провел 4 года в заключении в королевском замке Гизор. С Жаком де Моле там находились командор Кипра Рембо де Карон, командор Нормандии Жоффруа де Шарне, командор Аквитании и Пуату Жоффруа де Гонневиль и генеральный досмотрщик ордена Гуго де Перо. Климент V настаивал, что этих храмовников самого высокого ранга он будет судить самолично. При этом папа не торопился со своим решением.
Мы не знаем о том, что происходило с Жаком и его собратьями по несчастью, пока папа размышлял, как ему надо поступить. В конце концов в декабре 1313 г., спустя год после официального роспуска Ордена тамплиеров, Климент решил вверить судьбу Жака де Моле и других узников трем кардиналам. Они собрались в Париже в марте 1314 г.
Перед группой церковных иерархов, куда входил архиепископ Санса, который в 1310 г. уже позволил отправить на костер 54 храмовника, Жак и другие признались во всем. «В понедельник после дня Святого Григория (18 марта) на площади перед Собором Парижской Богоматери всех их приговорили к пожизненному заключению.
Но, когда кардиналы уже решили, что дело закончено, неожиданно два тамплиера, Жак де Моле и магистр Нормандии, с превеликой настойчивостью начали возражать кардиналу, провозгласившему приговор, и архиепископу Санса, настаивая на своей невиновности. Проявив крайнее к суду небрежение, они отрицали то, в чем прежде поклялись, и привели этим в великое смущение множество присутствующих».
Королю Франции, который в это время находился у себя во дворце, немедля сообщили о том, как повели себя Великий магистр и Жоффруа де Шарне. Монарх был в ярости. Хронист Гийом де Нанжи писал: «Из осторожности не сообщив духовенству, в тот же вечер он (король) предал этих двух тамплиеров огню на островке на Сене меж королевским садом и церковью Братьев-отшельников».
Гийом далее продолжает: «Они переносили страдания с таким безразличием и спокойствием, что… все свидетели казни преисполнились удивления и восхищения». Один из очевидцев, Жоффруа Парижский, священник на службе французского короля, описал сцену казни в таких стихах:
Меж тем Магистр к месту скорой казни
Приблизился спокойно, без боязни.
Откинув плащ, без трепета и страха,
Взошел он на костер в одной рубахе.
К столбу притянут, вервием обвит,
О милости не молит, не дрожит
И в ожиданье смертных мук не стонет,
Но просит палачей своих: «Ладони
Позвольте мне соединить, чтоб вознести
Моленье Господу, к Нему я на пути,
Ему лишь ведомо, кто праведен, кто нет,
И, от земных избавившись тенет,
Я на Господний суд лишь уповаю —
Отделит он плевела от зерна
И отомстит, я это твердо знаю,
За гибель верных слуг своих сполна…»
И мирно вознеслась ко Господу душа,
А люди у костра застыли, не дыша.
Жак де Моле достойно вел себя во время казни. Правда, нельзя утверждать, в действительности ли он произнес речь, стоя на костре, — ведь единственным очевидцем, который об этом написал, был Жоффруа Парижский, но он был поэтом, а потому мог позволить себе вольность в изложении событий. Но все сходны во мнении, что поведение Жак де Моле во время казни заставило многих усомниться в виновности как магистра, так и всего ордена.
Ш.Ньюман
ред. shtorm777.ru
