Не надо бояться, даже когда сталкиваешься с угрожающим потусторонним миром, и неведомые силы, казалось бы, уже готовы навсегда подчинить тебя своей воле. Потому как если есть возле нас необъяснимое зло, то можешь быть уверен, что рядом находится и защищает человека могучее и светлое добро. Потому как тень не может существовать без света.
Защита от нечисти
Дом, в котором случилась эта история, мы с мужем построили, еще когда учились в институте. Участок помог получить знакомый, а чтобы «поднять» строительство, муж перевелся на заочное отделение. Обучение, конечно, пострадало, но дом вышел на славу. Год мы там прожили: ощущение – не передаваемые! Все в доме устроено по твоему желанию!
По окончании института мы уезжая по распределению, сдали его приличной на первый взгляд семье. Возвратились – все в полном порядке, а квартиранты знай приговаривали: «Жаль уходить, нам тут очень понравилось». Но с того времени начались всякого рода неприятности. Во-первых, я начала бояться засыпать из-за привязавшегося сна-кошмара. Только вздремну: разверзается земля, оттуда появляется замшелый стол, за ним сидит мрачный древний дед, — пегие усы, брови густые – кустистые, волосы на голове во все стороны торчат. Открывает огромную потрепанную, старую книгу — фолиант и вещает страшные истории про кладбище. А все происходящее по сюжету демонстрируется за его спиной: разверзаются могилы, говорят покойники, летают вурдалаки, бродят призраки.
Я с криком просыпаюсь, но легче не становится: над моей постелью в воздухе зависает фигура в белом балахоне. Опять кричу – фигура отплывает в сторону. Начинаю трясти мужа, он что то бормочет, но не просыпается. Вскакиваю, хочу включить свет – он не загорается. Вдруг – доносится крик ребенка из детской. Бегу туда мимо жмущейся в углу туманной фигуры. А там моя 3-х летняя дочка сидит на краю кровати: «А-а! Собака! Мама, выгони черную собаку!» «Где?» – кричу, хватая дочурку на руки. Ребенок показывает ручкой: «Вон лежит!» И действительно – на детской кроватке что-то темнеет. «Пошел!» — гоню я нечто, оно — ни с места. Крещу – пятно пропадает. Щелкаю выключатель – и здесь света нет. Дочка перепугано хныкает, ложусь рядом с ней, рассказываю добрую сказку, после засыпаем. Муж за завтраком также жалуется: плохо спал, приснилось, что прикован к кровати цепью и не может шевельнутся. Сочувствую и прошу его проверить в доме свет. Он проверяет – почти все лампы перегорели.
Я рассказала маме об этих напастях, и она начала брать к себе внучку — там она спит хорошо. А я отправилась к одной знакомой знахарке – бабе Кате, «выкатывающей» все эти «прелести» на яйца, но там уже живут другие люди — она куда-то переехала. Мне посоветовали другую — бабку Остроушку, очень хвалили. Старенькая светленькая старушка вылила нам порчу на воск, я поразилась совпадению: у дочки вылилась собака, у меня – книжка.
Старушка, с улыбкой, уверенно пообещала, что поможет нам. А когда мы пришли в следующий раз, ее внучка сказала, что бабушка умерла. Жаль было старушку, да и себя тоже.
А тут опять напасть: я наяву увидала некую сущность, вероятно – это был домовой. Говорят, если ему в глаза посмотришь – это к смерти. Я — посмотрела.
Однажды вечером читала при настольной лампе и внезапно боковым зрением ощутила движение. Обернулась: по комнате в полумраке плывет некто мохнатый, цвета сажи, чуть больше метра ростом. Его контур обозначен пухом, колеблющимся во время движения. А два немигающих глаза, на пушистой округлой голове устремлены на меня: ярко-зеленые, длинные, с вертикальными зрачками. Я оцепенела, оно вплыло в детскую комнату, и откуда послышался крик. Влетаю, включаю свет. «Черная собака села на меня! — всхлипывает дочь, скорчившись в углу кроватки. – Я не хочу, чтобы она приходила!»
Так мы промучились с год. Но то что было дальше уже было выше моего терпения.
Хочу отметить, что газ на нашей улице тогда еще не провели: в доме был угольный котел, а в одной из комнат – недействующая печь, с накинутой салфеткой. Она и стала центром событий.
Тем утром я была в доме одна и собиралась на работу. Наклонившись, застегнула юбку, а подняв голову – обмерла: на печи сияла огромная золотая икона в раме. На ней был изображен смугловатый человек в парчовом одеянии и с усыпанной самоцветами короной на голове. В одной руке у него был скипетр, на ладони другой руки лежал пульсирующий золотой шар. Картина была не статична! Изображение двигалось! Повернув ко мне красивое лицо с огненно-черными, весело поблескивающими глазами и темной бородкой, человек приятно улыбнулся. «О, Господи!» – воскликнула я невольно в испуге. Икона моментально рассыпалась в прах, повисший на мгновенье мерцающей золотой пылью над печью.
Что со мной было после, не помню. В себя я пришла у мамы. Несмотря на холод ранней весны, на мне не было ни чулок, ни кофточки, одеты только короткий плащ, «ночнушка» под юбкой, да комнатные тапочки. Лицо в слезах, руки трясутся, на чем приехала – не помню. Мама, выслушав мою бессвязную речь, накапала успокоительного и куда-то пошла. Возвратившись, сказала: «Одень что-то мое. Соседи говорят – через две остановки живет очень сильная колдунья — Бондарчиха. Она может порчу сделать, может ее и снять. Не хотелось бы к такой…, но что поделаешь».
И вот я вдруг очутилась за столом напротив древней, но крепкой старухи в платке и с бельмом на левом глазу. Она угрюмо выслушала меня, неотрывно смотря кривым глазом, и сурово заключила: «Жить тебе в том доме нельзя. Тебе на смерть сделано. Продай его или сдай квартирантам. Оно потихоньку и пройдет». Потом она что-то побормотала басом над банкой с водой и сказала: «Муж твой пусть эту воду пьет. Но не говори ему ничего. В борщ лей, в суп – поможет».
Выпив стакан заговоренной воды, я едва добрела до постели.
Проспала у мамы полтора суток и проснулась под вечер на следующий день. Мама сказала, что меня будили: трясли, кричали в ухо, плескали водой – ничего не помогало. Боялись, что умерла. Она подвела меня к зеркалу и всхлипнула: «Посмотри на себя!» Я себя едва узнала: сморщенное желтое восковое лицо, синие губы, черные круги под глазами. Моя шея и все тело были в фиолетовых синяках. Сгибы рук и колен черные. Прямо восставший покойник. Мама расплакалась: «За что такое? Кто мог это сделать?» Я вяло проговорила: «Может – бывшие квартиранты. А может – подружка Валька. Помнишь – мужа моего хотела отбить? Ее дедушка – колдун, хоть и живет далеко — в Златоусте. Мало ли! Да ну их! Главное, что живая». Я с отвращением отвернулась от своего отражения и, выйдя на улицу, села на лавочку. «Смотри-ка — уже весна! – удивилась я. — Небо синее, зелень! Почему я этого раньше не замечала?».
Муж позвонил моему начальнику и договорился насчет недельного отпуска для меня. За эти дни я из «покойницы» превратилась в живого человека. И спала теперь так крепко, что снов не видела. И мужу начала заговоренной воды подливать. Спустя две недели он мне признался: «Говорят — шизофрению не лечат, а я вот сам себя вылечил. У меня было какое-то пограничное состояние: кошмары стали сниться, черный человек приходил — подключал ток к моим ногам. Думал – все, кранты, в «дурку» попаду. А потом взял себя в руки и за полмесяца пришел в норму». Я сделала удивленное лицо…
В скором времени один институтский знакомый предложил мужу высокую должность, но ехать следовало в другой город. Дом мы сдали, как и посоветовала Бондарчиха. Спустя четыре года возвратились – сын родился, и нужна была помощь близких. И вновь начались проблемы с домом – я не могла в нем находиться, ставало плохо. Не думаю, что и эти квартиранты занимались чем-то плохим. Попросту защищающий заговор Бондарчихи ослаб, и прежнее негативное воздействие снова набрало силу. Дому уже требовался ремонт (эти жильцы не были аккуратные) и мы поселились у мамы. Но уже за пару кварталов до дома, — едва мы приближались к нему, чтобы начать ремонтные работы — у меня подкашивались ноги, тошнило, кружилась голова. Коляску с нашим маленьким сынишкой приходилось катить мужу, потому что меня саму надо было поддерживать. А войдя в веранду, я без сил опускалась на пол, и ни к какому труду не была способна. По мере же удаления от дома все приходило в норму. Выходило — опять надо к Бондарчихе идти? И так всю жизнь? Или дом продавать? Жалко.
Ситуация разрешилась как только моя мама позвала батюшку и освятила дом. Все!!! С этого момента всякая нечисть отступила от нас. Так что получается заговоры знахарки – это временная помощь, а церковь – стопроцентная. На личном опыте убедилась.
Мы благополучно прожили там еще 5 лет, а после – в связи с обычными, уже не мистическими обстоятельствам — продали дом. Но кладбищенский фолиант старика из сна – сборник ужастиков, и живую икону я до сих пор вспоминаю с боязливым трепетом. Я называю ее иконой, но что это было, я не знаю. Во всяком случае, все, что от Бога, его имени не боится. И людей не пугает.
Кстати, мне одна бабушка, работающая в церкви, сказала, что та белая фигура, висящая ночами в моем изголовье, был Ангел — хранитель, который защищал меня. Не будь его…
Подводная певунья
Был август. Я тихо бубнил родителям о том, что за все три месяца даже ногу в озеро или море не помочил, и мне было обидно. Тогда отец решил отправить меня на дачу к маминой тетке. Тетя меня с улыбкой встретила сказав, что если я очень хочу купаться, то надо идти одному, потому как у нее еще много дел. Кроме того, напомнила о резком обрыве под водой (возле берега – пологое дно, а далее – резкий спуск вниз).
Я без проблем нашел то чудное озеро, покоящееся неподалеку от дачного поселка. Помню, вода была очень теплой, я смотрел в небо, лежа на серебристой глади, стараясь не отдаляться от берега и оставаться на мелководье, потому как плавать я тогда не умел. Чуть дальше резвились двое детишек: девчушка лет десяти и мальчик лет шести. Они играли мячом, и в один момент он упал на воду возле меня. Девочка собиралась подплыть, но я, находясь в благодушном настроении, сказал, что сейчас подам. Я принял вертикальное положение и попытался нащупать дно, но, увы — ноги бултыхались в темной бездне. В голове забилась паническая мысль, что я нарушил “границу” и очутился над подводным обрывом. Почувствовав, что тону, стал звать на помощь, крича на весь пляж. Я то погружался, то выныривал и уже порядком нахлебался воды, как вдруг услыхал дивное пение — это был женский голос, очень красивый.
И в тот миг, когда почувствовал, что барахтаться уже нет сил, меня внезапно резко поволокло, будто течением, к берегу, и спустя мгновение я кончиками пальцев ноги нащупал землю.
Выбравшись, в конце концов, на сушу, я удивился, что все отдыхающие вели себя преспокойно, будто не видели брызги воды и не слышали мох истошных криков. Сев на подстилку, я обхватил руками голову. В голове по-прежнему звучал тот чудный голос… И тут ко мне подошел какой-то, похоже что местный, мужчина и усмехнулся, посмотрев на мое лицо. “А губы у тебя синие, парень, — сказал он и посмотрел на озеро. — Странно, что она тебя вытащила, а не заволокла, как некоторых”. Естественно, я был в шоке и не хотел разговаривать, а что-то пробурчав, ушел домой. Я решил молчать о том, что со мной произошло. Но вечером, когда мы собрались ужинать, к нам пришел тот самый мужчина, который был на пляже, и все рассказал. Как оказалось, в том озере утонула девушка (никто точно не знает случайно или нет) и говорят, что под водой можно услышать, как она поет…
Боюсь себя
Случилось это относительно не давно. Мы с мужем продали дом и переехали на время к его родителям. Вместе со всеми вещами из оставленного жилища, мы принесли в комнату зеркало. Оно было очень старым, мы сняли его со шкафа, который остался в проданном доме. Несмотря на просьбу мужа, я отказалась выкинуть это зеркало, но и вешать его не стала. На стену повесили новое, а старое поставили на пол. Как то с мужем повздорили: я вся в слезах зашла в комнату, и села на пол, прямо напротив зеркала.
Поглаживая кошку, смотрела на свое заплаканное отражение, думала о ссоре. И я так внимательно вгляделась в зеркало, что мне стало казаться, будто отражение существует само по себе, и выражение лица у моего двойника было каким-то злобным, а не жалостливое от плача. Не знаю, может это была игра воображения, но появилось впечатление, что мое отражение разглядывает меня! Я никак не могла оторваться от игры в гляделки, пока муж не зашел в комнату и тогда меня отпустило.
А однажды лежим с мужем на диване вечером, смотрим кино, и вдруг наша кошка подскакивает, садится на край дивана, и пристально смотрит в зеркало. Так повторялось каждый вечер. И я уже подходить к нему боялась. После всего этого, муж повернул зеркало к стене наказав мне больше не смотреться в него. Но все равно жутковато порой в комнате. Надо бы его выкинуть, да руки не доходят…
«Интересная газета»
ред. shtorm777.ru
