Туринская плащани­ца. Лик Христа

Тайна Туринской плащаницы

Явленная через века

Ни одна древняя реликвия не вы­зывает к себе такой жгучий интерес, как Туринская плащани­ца — фрагмент льняного полотна с несколько размытым изобра­жением. И в случае если бы это был просто портрет человека который насчитывает  два тысячелетия, то и в этом случае он привлек бы к себе внимание исследователей. Однако тут случай уникальный, мож­но так выразится, вселенского масштаба.

На плащанице, как принято считать, проступает лик самого Сына Божьего Иисуса Христа, который был распят при римском прокураторе Понтии Пилате и обернутого во время захоронения легендарной тканью. В этом случае это не прос­то артефакт, а нечто высшее, запредельное, вводящее нас в об­ласть великой тайны.

Самое удивительное заключается в том, что священная реликвия возникла словно ниоткуда, сама по себе и неизвестно кем изго­товленная. И если первые воспоминания о плащаницах как та­ковых относятся к концу VI века, то данная реликвия исторически является на свет лишь в середине XII века. После она вновь исче­зает и появляется лишь в XIV веке. Где она была все это время, как обнаружилась и где странствовала — об этом и пойдет речь.

Все эти годы споры о Плащанице Христа то затуха­ли, то вспыхивали с новой силой. Это и понятно, потому как речь идет не только о подлинности священного предмета, но и в оп­ределенном смысле о фундаменте христианской веры, истиннос­ти самого события, которое произошло в начале новой эры в Иеру­салиме. Разумеется, ни наличие, ни отсутствие плащаницы устои веры поколебать не смогут, но они придают святость минуте при­косновения «сегодня и сейчас» к тому, что живет в душе каждого верующего. Все это и обусловило колоссальную притягательность реликвии, которая будоражит умы всех католиков, христиан, цер­ковных деятелей, исследователей.

Современное название плащаницы идет от г.Турина (Италия), который официально и неизменно является местом ее пре­бывания с 1578 года. Само же появление сакрального предмета возвращает к тому роковому событию, которое произошло в начале новой эры вначале на Голгофе, а после в каменном склепе, где плащаница впервые фигурирует как материальное свидетельство упокоения Христа.

Упоминание об этом факте можно встретить у всех четырех еван­гелистов.

От Матфея: «Когда же настал вечер, пришел богатый человек из Аримафеи, именем Иосиф, который также учился у Иисуса; он, придя к Пилату, просил тела Иисусова. Тогда Пилат приказал отдать тело; и, взяв тело, Иосиф обвил его Чистою плащаницею и положил его в новом своем гробе, который высек в скале; и, привалив большой камень к двери гроба, удалился».

От Луки: «Тогда некто, именем Иосиф, член совета, человек добрый и правдивый, не участвовавший в совете и в деле их; из Аримафеи, города Иудейского, ожидавший также Царствия Бо­жия, пришел к Пилату и просил тела Иисусова; и, сняв его, обвил плащаницею и положил его в гробе, высеченном в скале, где еще никто не был положен».

От Марка: «И как уже настал вечер — потому что была пят­ница, то есть день перед субботою, — пришел Иосиф из Аримафеи,  знаменитый член совета, который и сам ожидал Царства Божия, осмелился войти к Пилату и просил тела Иисусова. Пи­лат удивился, что Он уже умер, и, призвав сотника, спросил его, давно ли умер? И, узнав от сотника, отдал тело Иосифу. Он, купив плащаницу и сняв Его, обвил плащаницею, и положил Его в гро­бе, который был высечен в скале, и привалил камень к двери гроба».

От Иоанна: «После сего Иосиф из Аримафеи ученик Иису­са, но тайный из страха от Иудеев — просил Пилата, чтобы снять тело Иисуса; и Пилат позволил. Он пошел и снял тело Иисуса. Пришел также и Никодим, приходивший прежде к Иисусу но­чью, — и принес состав из смирны и алоэ, литров около ста… Они взяли тело Иисуса и обвили его пеленами с благовониями, как обыкновенно погребают Иудеи».

Итак, казнь свершилась, и тело, завернутое в покрывало, упо­коено в пещере. На следующий день была суббота, и по закону иудеям было предписано устраняться от всех дел. А в воскресенье 16 числа месяца нисана, т. е. 5 апреля по нашему летосчислению, к пещере пришли Мария Магдалина, апостол Петр и другие вер­ные Христу люди. И тут они обнаружили абсолютно невероят­ную вещь.

От Луки: «Но Петр, встав, побежал ко гробу и, наклонившись, увидел только пелены лежащие и пошел назад, дивясь сам в себе происшедшему».

От Иоанна: «Вслед за ним приходит Симон Петр, и входит во гроб, и видит одни пелены лежащие и плат, который был на главе Его, не с пеленами лежащий, но особо свитый на другом месте».

И так, евангелисты четко указали на то, что после воскресения Христа были обнаружены лежащие пелены и платок, который был на голове Спасителя. Как видно, этот важный факт не случайно упоминается в Евангелии от Иоанна. Он заключается в том, что голову покойного обвязывали платком, что вполне соответствует иудейским погребальным ритуалам. Запомним этот эпизод.

Что же было далее? Тут мы вступаем на зыбкую почву легенд и преданий вплоть до XIV века, когда плащаница уже начала фигурировать в хрониках. Но еще с первых столетий хрис­тианства было множество рассказов о «нерукотворном» образе Христа. Известно, к примеру, о житии святой Вероники, благочестивой иерусалимской женщины, которая подала Иисусу на его пути к Голгофе свое головное покрывало, которым он якобы отер пот и кровь с лица и на котором запечатлелся его лик. Есть также история о царе независимого государства Эдессы Абгаре V Великом, которому Христос якобы послал плат со своим нерукотворным образом чем исцелил прави­теля от проказы. Правда, в такого рода легендах всегда говори­тся о лике Христа, но нигде не упоминается о погребальных пеленах.

Вполне может быть, что за этими мифами стояло что-то реальное, а именно: это те пелены, о которых сказано в Евангелии от Иоанна и которые ученики наверняка унесли с собой. Правда, по иудейским законам предметы, которые находились в соприкосновении с умершим, считали нечистыми. Но ведь Иисус для учеников не умер — он воскрес, а значит, был живой, и пелена с чудесным отпечатком его тела — убедитель­ное тому подтверждение.

Если мы обратимся к церковным преданиям православной церк­ви, то обнаружим свидетельства XI—XII столетий о том, что в то время плащаница хранилась в Константинополе в храме Святой Софии и выставлялась для поклонения на Страстной неделе. И вдруг она бесследно исчезла из Константинополя во время взятия города крестоносцами в 1204 году. Правда, существуют воспоминания некоего французского рыцаря, участника похода, о том, что он сам видел плащаницу в храме, но ее дальнейшая судьба ему неведома. Если реликвия, как и многие другие святыни, была захвачена крестоносцами и вывезена в За­падную Европу, то где она могла находиться в течении 150-ти лет?

Многие из историков не без основания считают, что на протяжении этого времени плащаница хранилась у тамплиеров, представлявших хрис­тианский военизированный орган, основанный в XII веке. Исследо­ватели обратили внимание на одно странное совпадение: глава Ордена тамплиеров Нормандии, казненный во времена гонения на них королем Франции Филиппом в 1314 году, носил имя Жофре де Шарни, точно такое же, как и первый официальный обладатель Туринской плащаницы, в собственность которого она перешла от предка в 1353 году. Следует отметить, что в крестовом походе 1204 года на Константинополь участвовали рыцари из Италии, Франции и Нормандии, они-то как раз и свидетельствовали о том, что в храме поклоняются изображению некой таинственной голове с рыжей бородой.

Кстати, в 1951 году в Англии во время реставрации здания, некогда принадлежавшего тамплиерам, обнаружили изображение этой таинственной головы. Под штукатуркой на потолке обнаружили доску с изображением лика, похожего на образ с Туринской пла­щаницы. По своим размерам эта доска вполне могла быть крышкой деревянного ковчега, в котором реликвия хранилась у тамплиеров. Возможно предположить, что Жофре де Шарни был близ­ким родственником того тамплиера, которому в годы гонения на орден и передал на хранение святыню, захваченную 150 лет назад. Тогда становится ясным нежелание де Шарни-второго объ­яснить загадку приобретения им плащаницы — прошло всего 40 лет после казни тамплиеров, и они все еще были вне закона.

Если все было именно так, тогда мы не только имеем возможность проследить историю покрывала на 150 лет в глубь событий, но и отыскать недостающее звено, связывающее повест­вование о Туринской плащанице с преданием о покрывале из храма Святой Софии в Константинополе. Правда, в Византии была хорошо известна и почитаема другая святыня — Неруко­творный Спас, или по-гречески Мандилион, из Эдессы. Это, как видно, тот самый плат, о котором писали евангелисты.

Для освобождения Мандилиона из Эдессы, ставшей к тому вре­мени мусульманским городом, был предпринят военный поход, который успешно завершился в 944 году, когда весь Константино­поль праздновал внесение Нерукотворного Спаса. А вот плаща­ница появилась в Константинополе как-то незаметно. Но извест­но, что в XI — XII столетиях ее уже выставляли в храме Святой Софии. До недавнего времени считали, что это две различные свя­тыни. Одна размером с плат, другая — покрывало, т. е. на одной изображение только лика, на другой же — всего тела. Внимательно изучив исторические сведения о Мандилионе, исследователи пришли к выводу, что Туринская плащаница и плат — это один и тот же предмет, но в разные периоды своей истории.

Сохранились впечатления импе­ратора Константина Багрянородного в изложении его царского писаря. В 944 году Константин, будучи еще мальчиком, при свечах рассматривал развернутый Мандилион. Главная неожиданность была в том, что образ оказался монохромным, а не цветным, как пред­полагали. На нем явственно различался лик Спасителя. Архи­диакон храма Святой Софии Григорий высказал предположение, что Нерукотворный Образ появился буквально «из-за испарины смер­ти на лице Христа». Подтверждение этому эпизоду возможно отыскать в манускрипте XII века, в котором обнаружено изображение, иллюс­трирующее преклонение императора перед развернутым Манди­лионом. Примечательно то, что его размеры соотносимы с разме­рами Туринской плащаницы: его держат на весу двое людей.

Историкам Византии хорошо было известно, что Мандилион из Эдессы имел и другое греческое название — Тетрадиплон. Зна­чение этого слова — «сложенный вчетверо» — было неясным. Если же мы обратимся к Туринской плащанице, тогда смысл этого названия  будет понятным. По следам от пожара, в котором четырех­метровая плащаница сильно пострадала, возможно определить, что она была сложена вчетверо так, чтобы лик оказался посередине и на поверхности сложенного полотна, высота которого составля­ла в таком виде 50 см. Именно в сложенном со­стоянии, к тому же под окладом, плащаница хранилась в Эдессе. Потому Нерукотворный Спас из Эдессы был известен именно как образ только лика Спасителя, и как Нерукотворный Образ он попадает в Константинополь. Лишь через какое-то время установили, что Мандилион есть погребальное покрывало Иису­са Христа, после чего в православной церкви сложился чин пок­лонения Святой плащанице в Страстную неделю — чин, который абсолютно отсутствует в католической церкви.

Если дело обстояло так, как предположили историки, если Турин­ская плащаница и православный Нерукотворный Образ из Эдес­сы — один и тот же предмет, то мы сможем проследить историю плащаницы вплоть до 525 года, когда святой Мандилион был обнаружен спрятанным в стенной нише над городскими вратами в г.Эдессе на севере Месопотамии (сейчас г.Урфа, Турция). Это событие радикаль­ным образом повлияло на канон изображения Господа Иисуса Хрис­та, поскольку до VI века его изображали круглолицым, без бороды и с короткими волосами, наподобие императоров или греческих богов. Ученые находят более 20-ти признаков, по которым возмож­но отождествить образ на иконах Нерукотворного Спаса, списанных с Мандилиона, с образом на Туринской плащанице.

Как бы там ни было, но священное покрывало, связанное с именем Жофре де Шарни, возвращает нас к 1353 году, времени его достовер­но зафиксированного обретения. Надо заметить, что факт этот от­нюдь не вызвал восторга у клерикальных властей. Перед Церковью и всем христианским миром встал тот самый роковой вопрос, ответа на который нет по сей день: что же такое Туринская пла­щаница? Собственно говоря, ответов может быть только три, и церковным владыкам XIV века это было ясно не хуже, чем по­томкам в XXI веке. Или плащаница в действительности является под­линной погребальной пеленой Иисуса, сохранившей отпечаток его тела, след чудесного воскресения, или она — художественное воспроизведение этой пелены, созданное неким иконописцем, или ее следует считать подделкой, имитацией, делом рук ловких фаль­сификаторов, имевших целью ввести верующих в заблуждение.

Положение оставалось неопределенным до того времени, пока в 1389 году сын Жофре де Шарни, заручившись поддержкой Папы Климен­та VII, попытался вновь выставить плащаницу в городском храме. Реликвия была помещена в специально выстроенной церкви в Ли­рее — владениях де Шарни близ Парижа. Но этому воспротивил­ся местный епископ Пьер д’Арси, который официально объявил, что изображение на полотне — дело рук художника. Собственно, его меморандум и является первым документом о Туринской плаща­нице, который имеется у историков.

Через год Папа Климент VII вынес вердикт: плащаницу мож­но показывать в церкви, но при этом разъяснять прихожанам, что это не настоящее полотно, в которое Иосиф Аримафейский завернул тело Христа, а «его художественное воспроизведение — икона». А в 1452 году уже внучка де Шарни Маргарита передала или продала плащаницу герцогу Савойскому. Она хранилась вначале в соборе города Шамбери (Франция), а потом была перенесе­на в Турин, где с 1578 года и поныне хранится в специальном ков­чеге в соборе Джованни Батиста.

В общем-то понятно, почему Климент VII не решился в 1390 году взять на себя ответственность подтвердить подлинность плаща­ницы как величайшего христианского документа, сохранивше­гося чудом, или публично заклеймить почитаемую реликвию как кощунство и обман. Скорей всего, эта осторожность была свя­зана с непониманием им и факта воскресения Иисуса Христа, и того, как же оно произошло. С таким осторожным полупризнанием плащаница просуществовала до конца XIX века. И все же по традиции раз в год на поклонение к ней нескончаемым пото­ком устремлялись паломники из различных стран Европы, хотя тог­да почитание христианских святынь было уже в меньшей степени фанатичным.

Все в одночасье изменилось с 1898 году, когда берет начало третий, современный период истории плащаницы, ее новое чудесное обретение. С этого времени начинается абсолютно другая жизнь таинственного полотна, которое вызвало огромный интерес не толь­ко у историков-религиоведов, но и у многих миллионов людей, верующих в Христа.

В тот исторический год в Турине проходила выставка религи­озного искусства, где в первый раз за 30 дет выставили плаща­ницу. Среди организаторов выставки был туринский адвокат Секондо Пиа, известный своими фотографиями знаменитых итальянских памятников древности. Он смог убедить председателя оргкомитета в технической возможности и необходимости сде­лать фотографию великой святыни. Художественная фотография в те времена только зарождалась, и, при несовершенстве аппаратуры, съемка требовала немалых усилий и мастерства. Особенную про­блему для фотографа представляло само расположение плаща­ницы и ее освещение. Кроме этого, делать снимки можно было лишь ночью, когда выставка для посетителей была закрыта.

Первая попытка закончилась неудачей, но Пиа не успокоился, пока не сделал еще несколько снимков. Два из них и произве­ли настоящую сенсацию. Поздней Секондо писал: «Я был потрясен, когда от самого начала в ходе проявки видел, как появлялось Свя­тое изображение. Меня охватило не только изумление, но и удов­летворение, поскольку я видел положительный результат своего предприятия. Святая Плащаница Христова каким-то непостижимым образом сама предстала как фотографически точный негатив, да еще с огромным духовным содержанием! Этой Святой Плащанице,  этому удивительному негативу в человеческий рост многим больше тысячи лет. А ведь нашей-то новоизобретенной фото­графии только несколько десятков лет! Тут, в этих коричневых отпечатках из Гроба Господня, кроется необъяснимое чудо».

Как известно, слово «фотография» происходит от сочетания двух слов: phos — «свет» и grapho — «написание» и переводится как «написание светом», что и определяет физическую причину возникновения любого снимка. В случае с плащаницей мы имеем дело с образом, написанным светом, или нерукотворным об­разом. Негатив стал известен в Европе лишь после изобретения фотографии, т. е. с начала XIX века, потому догадку, что на плаща­нице находится негативное изображение, сразу восприняли как доказательство подлинности реликвии.

Ко времени этого открытия изображение на самом полотне выцвело и представляло собой только неясные очертания. Вот почему негативы Секондо Пиа, отличавшиеся необыкновенной ясностью и выразительностью, произвели огромное впечатление и на церковников, и на ученых, и на простых людей. Впрочем, тогда же появились и подозрения в фальсификации.

Это было время, когда главным становилось научное мировоз­зрение, что осложнялось еще и модернистскими тенденциями в самой католической церкви. Начавшиеся первые исследования порождали все новые вопросы. Появились препятствия и для се­рьезных исследований плащаницы, потому как королевский дом отказался предоставить ее для научного анализа. Тем не менее в 1931 году семейная реликвия Савойского дома была выставлена вновь и сфотографирована известным профессиональным фото­графом Джузеппе Энрие (одна из этих фотографий до сих пор используется для обложек книг о Туринской плащанице). Но по­надобилось еще больше 20-ти лет, чтобы научное сообщество оконча­тельно признало фотографии Пиа и Энрие историческим источ­ником. По сути, с этого времени начинается фундаментальное изучение плащаницы как религиозного и научного феномена и тайн, связанных с ее таинственной судьбой.

Ю.Пернатьев

ред. shtorm777.ru