Человек перед лицом смерти
Содержание статьи:
Почему мы не думаем о смерти?
Смерть физического тела знаменует собой переход души из первой части ее жизни во вторую.
Когда мы думаем о смерти, мы часто думаем не о смерти тела, а о смерти вообще, о чем-то страшном и непонятном. Это – ошибочное мышление, и это пугает. Появляется желание спрятаться: «Лучше об этом совсем не думать». Как результат мы знаем о смерти очень мало, в то время как самое страшное в ней как раз неизвестность – «а что будет после смерти?»
Отказываясь задумываться и узнавать, мы делаем неизвестность еще более темной и пугающей. Потому для множества людей самым трудным периодом в жизни является ожидание перед смертью – последняя болезнь, время от момента, когда человек узнает, что он болен неизлечимой смертельной болезнью, и до того, когда он уже совсем близко подошел к последней черте.
Но боятся не все. Люди по-разному встречают смерть. В «Раковом корпусе» Солженицына есть любопытное описание того, как умирал Ефрем Поддуев, у которого был неизлечимый рак.
«Ему была сделана третья операция, больней и глубже… Итак, что ж было прикидываться? За раком надо было принять и дальше – то, на что он старался не обращать внимания два года: что пора Ефрему подыхать… Однако это возможно только выговорить, а ни умом понять, ни сердцем представить: как же так может с ним, с Ефремом? Как же это будет? И что надо делать перед смертью? /…/
И ничего он не мог услыхать в помощь от соседей, ни в палатах, ни в коридорах, ни на нижнем этаже. Все было переговорено, а все не то».
Ефрем был не один такой. Он видел, что и другие беспомощны и не могут найти ответа, а «по их желанию врать себе до последнего, что у них не рак, выходило, что все они слабаки и что-то в жизни упустили. Но что же?». Солженицын продолжает: «…Но вот сейчас, ходя по палате, он (Ефрем) вспоминал, как умирали те старые в их местности на Каме – хоть русские, хоть татары, хоть вотяки.
Не пыжились они, не отбивались, не хвастали, что не умрут, – все они принимали смерть спокойно. Не только не оттягивали прихода смерти, а готовились потихоньку и загодя, перед смертью назначали, кому – кобылку, кому жеребенка, кому зипун, кому сапоги. И отходили облегченно, словно просто перебирались в другую избу. И никого из них нельзя было бы испугать раком. Да и рака-то ни у кого не было. А тут, в больнице, уж кислородную подушку сосет, уж глазами еле ворочает, а языком все доказывает: не умру! у меня не рак».
Ефрему было трудно, ему хотелось понять, откуда бралось такое спокойствие у стариков крестьян, как отыскать путь к нему, что было такого в его жизни, что он пропустил. Он думал, общался с людьми, начал много читать. Читал он разное, и хорошее и плохое – искал. И в конце концов он принял неизбежное, нашел какой-то ответ и к концу жизни, больной неизлечимым раком, стал спокойней ждать смерть.
Наверно, Ефрему помогли и хорошие книги, но главное было не в этом. Ефрем перестал обманывать самого себя – у меня не рак, я не умру. Он принял правду, принял, что ему скоро умирать, и с этого момента его мысли приняли другое направление. Вместо того чтобы скрывать от себя правду, он стал осваивать ее. Он начал смотреть в глубь самого себя, стал думать о главном: моя жизнь близится к концу, и что я сделал? И что теперь или потом со мною будет? И что еще нужно сделать? И Ефрему стало легче. А ведь Ефрему перед смертью было трудней, чем будет нам, когда придет и наше время. Он не знал, что душа человека бессмертна, или, по крайней мере, мог сомневаться в этом.
В приведенном отрывке, описываются два отношения к смерти. И Ефрем и те, что «уже кислородную подушку сосут», воспринимают смерть как врага, который хочет лишить их жизни. Бороться с ним они не могут и стараются не видеть, закрыть глаза, спрятаться. А старику крестьянину ясно, что смерть – явление такое же естественное, как и жизнь, и так он ее и принимает – спокойно. Конечно, даже поняв это, бояться смерти мы не перестанем. Но все же если почувствовать и умом и сердцем, что смерть не враг наш, а часть жизненного процесса, то искать ответ станет проще.
Полностью избавиться от страха смерти человек никогда не сможет, потому как этот страх необходим. Жизнь дается человеку потому, что ему надо что-то сделать, выполнить в земной жизни, и страх смерти заставляет его беречь свою жизнь. Люди, прожившие свой срок в трудах и с пользой для других, часто чувствовали, что они свое дело на земле уже выполнили, и, когда наставало их время, страха смерти у них не было.
Жизнь – драгоценный дар, и чтобы его сохранить, человеку вместе с жизнью дан и страх смерти. Это естественно. Но плохо, когда этот страх больше и сильней, чем он того заслуживает.
Большинство наших современников – до того времени, пока они здоровы и благополучны, о смерти не думают. Нет желания думать и нет времени, все мысли заняты повседневными заботами.
Кроме этого, вся наша общественная жизнь строится так, чтобы смерти не видеть. Тяжело заболел кто-то из близких. Раньше лечили дома. Приходил доктор, ухаживали мать, жена или муж. Теперь чуть что посерьезней – в больницу. Когда он или она умирает, при нем как правило, да и то не всегда, медсестра или санитарка, редко врач, но не муж, жена, дети, которые смерти не знают и боятся. Когда умер, тело умершего в доме не лежит, родные его не видят, с ним не остаются и не прощаются.
Потом – короткая церковная служба, а зачастую и вовсе без нее, несколько хвалебных слов, если необходим особый почет – траурный марш и быстрые похороны или кремация. И на кладбище потом ходят все реже, да и кладбища делаются все больше неуютными и голыми.
Наша современная цивилизация направлена на отрицание смерти. Для многих людей смысл жизни в погоне за наслаждениями – в той или иной форме получить удовольствие или хотя бы развлечение. А это со смертью вовсе не вяжется. В результате мы не видим смерти и привыкаем не думать о ней, и не только о своей смерти но и о смерти вообще не думаем.
Хорошо это или плохо, не будем сейчас решать. Не задумываясь, жить, конечно, легче. Однако перед смертью, когда она вдруг оказывается близкой и неизбежной — заболел человек неизлечимым раком, – то встречать ее в особенности трудно. К симптомам болезни – болям и другим – прибавляется очень тяжелое психическое состояние – страх смерти, страх неизвестности. Угроза оказалась неожиданной. Человек не подготовлен, он ничего не знает, и начинается самый трудный период человеческой жизни.
Что же делать? Можно ли хоть чем-то помочь? Как облегчить эту предсмертную тягость, глубокую тоску безнадежно больного человека?
Есть, конечно, различные успокоительные лекарства, но их действие временно, они ничего не изменят, а дадут лишь забвение, после которого на душе еще тяжелей. Порой необходимы и лекарства, но нельзя ли просто по-человечески?
Что говорить умирающему?
В XX веке нашлись врачи, которые в серьез занялись этим вопросом. Одним из пионеров была доктор Е. Кюблер-Росс. У нее много последователей и сотрудников. Она создала свою школу в той области науки, которая изучает смерть.
Прежде всего надо было узнать и изучить, что, собственно, так сильно тревожит больного, чего он боится, чего ему не хватает, чего он хотел бы, ведь у каждого человека свои заботы. Узнать это возможно только из разговоров с безнадежно больными. Но как к этому подойти? Захотят ли они вообще об этом говорить? Если попросту присесть рядом и начать расспрашивать, то больной, скорей всего, повернется лицом к стене или скажет несколько не очень приветливых слов…
Д-р Кюблер-Росс нашла очень простой и честный метод. Она говорила больному, что проводится научная работа на тему о смерти, чтобы помочь тяжелобольным, и что без помощи самих больных не обойтись, нужно, чтобы они рассказали о том, что они чувствуют, думают, чего хотели бы. Она просит помочь в этой работе. Конечно, выбирали больных, которые уже знали о характере своей болезни.
Почти всегда, поняв, что тут не праздное любопытство, а что-то серьезное, больные начинали разговаривать… Они были рады, что в своем плачевном состоянии они все-же могут быть полезными для других. И оказывалось, что у больных всегда было много на душе такого, о чем хотелось говорить, рассказывать, спросить.
До этого приходившие родные и знакомые не могли помочь им. Они боялись говорить о смерти, говорили о чем угодно, боясь навести мысли больного на то, что, по их мнению, он пытается позабыть. Они сами не знали смерти, прятались от нее и замалчивали, считая, что так лучше и им и самому больному. А больному хотелось говорить о главном, спросить, и он также не мог и облегчения не получал. Выразить искреннюю симпатию, горе, даже поплакать родные не могли, боясь обеспокоить больного. И у близких людей горе не получало выхода, и больному легче не становилось.
Вот и начало понимания – ответ на первый вопрос. Умирающий находится в состоянии эмоционального одиночества, и ему трудно. Он покинут. Вокруг него создался заговор молчания. Даже самые близкие люди говорят с ним о всякой ерунде, а не о том, что его тревожит. Больному нужны откровенные прямые разговоры и ему очень необходимо искреннее сочувствие. Не шаблонные слова вроде «ничего, обойдется» или «не унывай», а настоящее.
С таким больным нужно не прятаться, а, если есть искреннее сочувствие и любовь, можно и нужно говорить о главном не боясь. Разумеется, и подбодрить и укрепить надежду, а не хоронить раньше времени. Все это не легко, но возможно. Ну а если не приходят слова, то лучше всего молча посидеть рядом. Хорошее молчание также рождает сочувствие и близость, а в скором времени придут и нужные слова.
Д-р Кюблер-Росс пишет, что психическое состояние человека, заболевшего смертельной болезнью, не остается постоянным, а проходит спустя несколько стадий. Многим больным, большинству, в конечном счете удается прийти к более или менее спокойному принятию неизбежного. Верующему христианину это, конечно, легче, но и многие из тех, кто не верил в Бога и бессмертие души, смогли прийти примиренными к концу своей земной жизни.
Этапы которые проходит умирающий
Об этих стадиях, или этапах, через которые проходит умирающий, надо поговорить немного подробней. Д-р Кюблер-Росс и ее сотрудники различают 5 стадий. (Они пишут в основном о современном неверующем человеке.)
• Первая стадия – отрицание, неприятие трудного факта. «Нет, не я». «Это не рак». Эта стадия необходима, она смягчает шок. Без нее страх и горе были бы слишком большими. На больного неожиданно навалилось нечто угрожающее и страшное. Поймите это и вы, и разделите это с ним. Дайте надежду.
• Когда утихает первый шок, возникает гнев, возмущение. «Почему я?» «Почему другие и, может быть, люди старше меня будут жить, а я умру?» Это вторая стадия – протест. Негодование больного может быть направлено против Бога – Бог несправедлив. Такое отношение к Богу может вас возмутить и оттолкнуть от больного. Это было бы неправильно. Часто это -неизбежная стадия; она трудна, но она проходит.
• В скором времени вспышка протеста стихает и приходит третья стадия – просьба об отсрочке. Он уже понял, но – «не сейчас, еще немного». Он уже просит Бога, говорит с Ним, хотя, возможно, никогда раньше к Богу не обращался. Он обещает стать лучше, жить лучше, если ему будет дано некоторое время. Приходят зачатки веры, ему хочется верить, и теперь любящий близкий человек, в особенности верующий, сможет хорошо помочь.
• Четвертая стадия – депрессия. Больной начинает слабеть и видит это. «Да, это я умираю». Протеста больше нет, а присутствуют жалость и горе. Ему жаль оставлять близких и все, что он любил при жизни. Он сожалеет и о своих плохих поступках, об огорчениях, причиненных другим; он пытается исправить причиненное им зло. Но он уже готовится принять смерть. Он стал спокоен. Он хочет иногда остаться один, не любит посетителей с пустыми разговорами. Он не хочет отвлекаться ни на что постороннее, он кончил с земными заботами и ушел в себя.
• Последняя стадия – принятие. «Теперь уже скоро и пусть будет». Это — спокойствие, принятие. Это не состояние счастья, но несчастья здесь также нет. По сути, это его победа.
В этих последних стадиях в особенности необходима помощь близких. Он может быть и один, но ему легче, когда близкий человек с ним, рядом. Пусть и без слов. Даже когда спит, он чувствует, что кто-то рядом. А иногда хочет остаться один, подумать, приблизиться к Богу, помолиться.
Конечно, описанные стадии – это лишь схема. Далеко не всегда они идут по порядку, одна за другой. Порой их совсем нет, как, к примеру, при смерти в автомобильной катастрофе.
Люди глубоко верующие как правило не нуждаются в эти предварительных стадиях. Они знают, что после смерти тела они будут жить дальше и, вероятно, лучше, и самого начала болезни не боятся смерти; они встречают ее мирно, а порой и с радостным ожиданием.
Люди, которые побывали «на той стороне», но возвращенные к жизни на земле и, значит, испытавшие на собственном опыте умирание и смерть, больше не боятся смерти. Один из них сказал: «Если это была смерть, то это не плохо».
Однако самое важное, вероятно, не в описанных стадиях, а в том, как эта смертельная болезнь меняет характер человека, понявшего, что его время подходит к концу. А изменяется характер сильно и почти всегда в одном и том же направлении. Люди становятся добрей, отзывчивей, лучше. Они жалеют об упущенных возможностях сделать хорошее, о зле, причиненном другим людям. Красота природы воспринимается острей, чувства чище, любовь сильней. У неверующих часто начинает просыпаться вера в Бога.
В книгах и статьях о смерти приводится много примеров. Е. Кюблер-Росс издала сборник статей своих сотрудников под общим названием «Смерть — последняя стадия роста». В статье, написанной Мусалиму Имара, описывается старая женщина, больная неизлечимым раком. Богатая, сухая, требовательная, всем недовольная, она довела больничный персонал до полного изнеможения. Ее не любили, побаивались и избегали. Но по мере развития болезни она становилась мягче, приветливей и добрей.
Даже ее голос из визгливого превратился в глубокий и мягкий. Она перестала враждовать, и у нее начали появляться друзья. Незадолго до смерти она сказала, что за последние три месяца она жила больше и лучше, чем за всю свою жизнь; она жалела, что только сейчас, а не 40 лет назад она узнала, как надо жить. Другие авторы пишут о том же и отмечают как иронию тот факт, что жизнь к самому ее концу становится богаче и ярче.
Такое изменение характера у тяжелобольных абсолютно понятно. Пока мы живы и здоровы, мы заняты повседневным. Тяжелая болезнь заставляет пересмотреть свое отношение к близким людям, к планам на будущее, ко всему, что до сих пор заполняло жизнь. Мысли обращаются внутрь, на себя. Приходит желание осознать смысл жизни и смерти. Приходят мысли о Боге и о душе. Человек становится глубже, добрей, лучше; приближаясь к смерти, многие люди растут.
Врачей, занимавшихся тяжелобольными, этот рост незадолго до смерти вначале удивлял, но он был настолько очевиден, что, к примеру, д-р Кюблер-Росс посвятила этому свой вышеупомянутый сборник. Название может показаться противоречивым – умирание, смерть как стадия роста. Речь идет, конечно, не о физическом росте, а о росте духовном и интеллектуальном.
Это также выглядит странным, однако Кюблер-Росс в этой статье о духовном росте пишет, что приближение смерти освобождает наше истинное «Я» от условностей, когда мы живем чужими мыслями и приказами. Рост в том, что мы перестаем отражать чье-то, а делаемся больше сами собой, что мы отбрасываем цепи принуждения, надетые на нас обществом, и, глубже понимая себя, живем свободней. Однако понять это необходимо раньше, чем к концу жизни, чтобы начать расти раньше.
Это очень верно. Смысл жизни в росте, в развитии, и не только здесь, в земной жизни. Душа человека, перейдя после смерти тела в загробный мир, получает возможность дальнейшего развития и там. А пытаясь отрицать это до конца, мы делаем последнюю часть нашей жизни и бессмысленной и очень трудной.
П.Калиновский
ред. shtorm777.ru
