Биография, жизнь и смерть Анны Болейн
Анна Болейн родилась в период между 1501 и 1507 годами. Ее отец — Томас Болейн, был сыном богатого человека Уильяма Болейна. Ее мать Элизабет Говард происходила из старинного рода.
Из всех жен короля Англии Генриха VIII Анна Болейн имеет наибольшую известность. Она заворожила английского короля больше 500 лет назад, но по сей день личность ее подвергается разным характеристикам и кривотолкам. Ее называли шлюхой и разрушительницей семейного очага, бездушной интриганкой и мужичкой, не останавливавшейся ни перед чем для своего продвижения, не имея при этом никаких собственных убеждений.
Красавицей Анну Болейн называли редко, но даже самые заклятые недруги признавали ее чаровницей. Генрих был побежден одним ее взглядом, одной лишь улыбкой. Прелестное личико, живой ум, скромный, но веселый взгляд, смуглость и черные волосы — все придавало ей «экзотический» вид в том окружении, привыкшей видеть красоту в молочной бледности. В особенности поражали глаза Анны — «черные и прекрасные», как у газели. Монарх влюбился так быстро и так пылко, что окружавшие приписали его чувство действию волшебных чар.
Годами защищалась Анна Болейн от настойчивых домогательств Генриха VIII, отказывалась стать его любовницей, и смогла превратить его вожделение в орудие своей власти. Вначале Болейн флиртовала с королем, считая, что такой флирт для нее безопасен. Она вовсе не хотела вступать в близкие отношения, но король, конечно же, хотел большего. Анна упрямилась, так как она хотела брака, к которому ее всегда готовили — респектабельного, добропорядочного брака с достойным дворянином
Она удалилась от двора и не желала туда возвращаться даже в сопровождении матери, но и король не ослаблял напора. Анна могла бы сослаться на свое желание сохранить честь и целомудрие, но Генрих VIII не чтил эти добродетели. Она надеялась, что он рано или поздно сможет переключится на другую фрейлину, но и этого не случилось. Ей не оставалось ни малейшей возможности удачно выйти замуж, так как любой потенциальный избранник знал об отношении к ней Генриха.
В начале мая 1527 г. в Англию прибыли французские послы для переговоров на счет замужества подрастающей принцессы Марии, и король решил устроить праздник в честь гостей. После неизменного в таких случаях турнира и следовавшего за ним маскарада Генрих VIII, к несказанному изумлению послов, вышел на пир не со своей законной супругой, а с молодой черноглазой женщиной. Он и раньше танцевал с нею на разных праздниках, но на этот раз в первый раз появился официально, а спустя две недели предпринял первые, еще тайные, шаги для достижения своей цели — добиваться законного брака с Анной Болейн.
Король думал, что убедить римского папу в необходимости своего нового брака будет легко, и потому не особо волновался на этот счет. Анна же беспокоилась гораздо больше, ведь не все подданные и даже придворные могли полностью поддержать Генриха VIII. Предполагалось, что как глава государства король неукоснительно соблюдает правила поведения и руководствуется моральными принципами, что бы на самом деле ни творилось за закрытыми дверями королевских покоев. Но как только будет известно о браке, поднимется такое общественное волнение, которое трудно будет унять, к тому же может осложниться и международная ситуация.
Король поговаривал о разводе: Генриху нужен был сын, и единственный путь к этому лежал через развод с королевой Екатериной Арагонской. Если бы королева согласилась уйти в монастырь, то супруги смогли бы вполне официально развестись, и тогда король мог бы взять себе новую жену на законных основаниях.
Для Екатерины Арагонской этот шаг не был жертвой, так как в то время существовали монастыри, в которых люди благородного происхождения вели уединенную жизнь, отдыхая от светской суеты и не особенно обременяя себя соблюдением устава монастырской жизни. Им даже позволялось окружать себя роскошью, недоступной для рядовых монахов, и пользоваться почти полной свободой. Такое решение могло бы устроить всех, и Генрих даже решил дать бывшей жене ценную награду и оставить за ее дочерью право наследовать трон, если у новой королевы не будет сыновей.
В народе к Анне было настороженное отношение, а то и откровенно враждебное. Неужели их король в действительности собирается оставить свою законную жену ради нее? Ведь известно, что она на протяжении долгого времени жила во Франции — этой порочной и враждебной Англии стране, и поэтому не заслуживает иного названия, кроме как «французская шлюха». Ситуация для Анны Болейн складывалась хуже некуда: подданные ненавидели ее еще до того, как она стала их королевой. Генрих мог бы жениться на Анне, если бы папа Климент VII счел его брак с Екатериной Арагонской незаконным. Но верховный понтифик при решении этого вопроса явно затягивал время, а король сгорал от нетерпения.
Брак между королем и Екатериной Арагонской надо было кто-то официальным образом расторгнуть. Это сделали по решению церковного суда, который заседал в монастыре города Данстебл. А 28 мая 1527 г. Анна Болейн официально стала королевой Англии. Король приложил все усилия, чтобы коронация Анны стала праздничным событием, но рождение принцессы Елизаветы явилось для Генрих VIII тяжелым ударом, ведь придворные астрологи в один голос уверяли, что у него родится сын.
Генрих уже заготовил речь и отдал распоряжение об организации турнира, которым должно было бы быть отпраздновано рождение наследника. Турнир отменили, а празднества урезали до уровня, приличествующего рождению девочки. Но крестины прошли с подобающей торжественностью.
Страсть короля после этого ничуть не угасла. Они были с Анной не только любовниками, но и союзниками в борьбе против Екатерины Арагонской и против папы римского. Но смерть нерожденного сына положила конец этой всепоглощающей страсти. Те самые черты, которыми Анна некогда пленила и заворожила Генриха, теперь пресытили его, и он начал увлекаться другими женщинами. А потом наступил день, когда новое увлечение короля оказалось не случайной интрижкой. Генрих решил, что он снова влюблен — влюблен в Джейн Сеймур, разительно отличавшуюся от Анны.
Как и в начале ухаживаний за Анной, Генрих и в этот раз пока не помышлял о женитьбе: его подданные еще уповали на то, что он оставит Анну Болейн и вернется к Екатерине Арагонской. Но отвергнуть Анну и жениться еще раз — это могло вызвать уже не просто скандал, но и гражданскую войну. К тому же и сам он мог стать посмешищем для всей Европы.
После смерти Екатерины Арагонской у Анны осталась одна надежда, но это была величайшая надежда: она вновь ждала ребенка. Какими бы любовными интригами не тешился Генрих, она будет в безопасности, если родит ему наследника. Но и на этот раз ребенок не родился… Анна не способна подарить ему сына, значит, и она, как Екатерина Арагонская, — не «настоящая» жена. И король решает избавиться от нее и жениться на Джейн Сеймур.
Эдвард Сеймур, брат новой королевской фаворитки, сблизился со сторонниками принцессы Марии (дочери Екатерины Арагонской) и быстро втянулся в заговор против Анны. Но она не признавала незаконности своего брака с королем, как не признавала его и Екатерина Арагонская. Не признает она и объявления своей дочери незаконнорожденной: раз сына нет, трон унаследует принцесса Елизавета. Эдвард Сеймур и его сообщники давали Джейн указания, как ей надо держаться с Генрих VIII, и та послушно исполняла их советы.
Заговор расширялся, и Томасу Кромвелю, графу Эссекскому, надо было быстро изыскать что-то такое, что явилось бы оправданием ненависти короля к Анне и легко заставило бы его податливую совесть склониться к вынесению смертного приговора. Кромвель решил, что в данном случае может подойти прелюбодейство. Само по себе оно, разумеется, не карается смертью, но в случае с Генрихом все может обстоять по другому: если у королевы окажется любовник, значит, она мечтает выйти за него замуж.
А сделать это возможно будет лишь в случае смерти Генриха; но ведь надеяться на смерть короля — это уже преступление, это уже измена и заговор. Но и тут надо быть начеку: начнут сравнивать достоинства соперников, и если предполагаемый любовник окажется молод и красив, значит, королева отвернулась от бессильного старика. Если же любовник будет стар и непривлекателен, выйдет еще смешней: королю наставило рога какое-то пугало огородное. Хорошо было бы уличить Анну в связи с одним из слуг, которые чаще всего находились при ней. А еще лучше, если у королевы окажется не один любовник, чтобы она предстала в своей ненасытной и противоестественной страсти настоящим монстром. Тогда никто не осмелится винить Генриха, ведь его околдовала женщина, чья порочность сродни сатанизму.
Как-то раз королева беседовала с королевским грумом Генри Норрисом, который входил в число ее друзей. Он давно уже был помолвлен с одной из ее фрейлин, и Анна спросила, почему же он все не женится. Генри Норрис ответил, что подождет еще немного, но Анне показалось, что он не торопится жениться на фрейлине потому, что положение самой королевы является весьма непрочным. И она обрушилась на него с обвинениями, будто он решил жениться… на ней самой.
Норрис был ошарашен и принялся доказывать, что даже не помышлял ни о чем подобном. Между Анной и им на глазах у всех произошла шумная ссора. Только успокоившись, Анна поняла, что она натворила — ведь свидетели могли подумать о близких отношениях между ними! И она повелела Норрису идти к Д.Скипу — королевскому управляющему по раздаче милостыней — и «поклясться, что королева — женщина благопорядочная». На беду обоих Норрис согласился.
Т.Кромвель между тем не переставал свои поиски и в скором времени обнаружил еще одну подходящую жертву — придворного музыканта Марка Смитона, явно влюбленного в королеву и вздыхавшего, что она недосягаема и представляет для него только поэтическую мечту. Но однажды музыкант сказал, что ему достаточно только видеть Анну, и это немедленно было занесено Т.Кромвелем в список улик против Анны. Смитон был схвачен и доставлен в дом Т.Кромвеля, где допрашивали целые сутки: «Откуда у него такие красивые одежды? Давала ли ему королева деньги? Оставались ли они наедине в ее покоях? Договаривались ли они об убийстве короля?»
Говорили, что признание вырвали у Смитона под пытками, ведь он и раньше не отличался стойкостью, а теперь совсем лишился духа, в особенности после того как Т.Кромвель призвал «двух крепких молодцов», и они то затягивали, то ослабляли веревку на его шее. А возможно, музыканту попросту пригрозили смертью предателя: не повесят, так заживо выпотрошат. Люди знатного рода как правило избегали такого рода участи, а осужденным из сословия М.Смитона, которых признавали в измене, полагалось наказание «по полной программе». И придворный музыкант рассказал следователям все, что они хотели слышать: да, он плотски познал королеву, и она за это платила ему деньги. После этого его заточили в Тауэр и заковали в кандалы.
Спустя какое-то время в прелюбодеянии с Анной обвинили Норриса. Изумленный придворный принялся отрицать такую явную нелепость, но также оказался в Тауэре. Через несколько часов арестована была и Анна Болейн, ее обвиняли в прелюбодеянии с Норрисом, Смитоном и еще одним мужчиной, имя которого до нас не дошло. Генрих приказал заточить ее в Тауэр — в те самые покои, где она провела ночь перед коронацией. Ее тюремщик свидетельствовал, что вначале Анна упала на колени и начала плакать, «и пребывая в таковой скорби, то и дело разражалась громким смехом».
Однако в скором времени Анна поняла, что обречена. «Мистер Кингстон, — обратилась она к тюремщику, — неужели я умру без правосудия?» На это он чопорно ответил, что «и нижайшему из подданных королевских даровано бывает правосудие». Но Анна в ответ только расхохоталась: ей ли не знать, каким было правосудие короля!
А Генрих между тем колебался. Он хотел развода с королевой, но готов был дозволить ей мирно влачить свою жизнь, если она во всем признается. Но Анна написала следующее:
Государь! Недовольство Вашего Величества и мой арест до того странны, что я не знаю… в чем мне виниться. Я тотчас поняла смысл Вашего предложения о помиловании, ибо передал мне его мой старый заклятый враг. Если, по Вашим словам, чистосердечное признание сможет обеспечить мою безопасность, то я готова исполнить Ваше приказание. Но не думайте, что Ваша жена когда-либо и в чем-либо будет вынуждена признать себя виновной в преступлении, о котором она никогда и не помышляла. По истинной правде, ни у одного государя не было такой верной, преданной и любящей жены, какую вы нашли в Анне Болейн, и она таковой осталась бы навеки, если было бы угодно Богу и Вам…
Вы избрали меня, Вашу верноподданную, в королевы и подруги Вашей жизни, чего я не желала и не была достойна. Если Вы со своей стороны нашли меня достойной такой чести, то не откажите мне в Вашей королевской милости… не дозвольте, чтобы незаслуженное пятно омрачило добрую славу Вашей верной жены и малолетней принцессы, Вашей дочери. Отдайте меня под суд, добрый король, но пусть суд будет законным, и не позвольте моим врагам быть моими обвинителями и судьями…
Это смелое требование законного и открытого суда смутило врагов королевы, ведь у них не было ни одной прямой улики против нее, и шансов раздобыть их было не много. К ней приставили четырех женщин. Все они были ее врагами. Но в этом-то и заключался замысел Т.Кромвеля, рассчитывавшего, что они обо всем будут докладывать тюремщику; тот, в свою очередь, будет сообщать ему, а уж он нашепчет королю о том, что сочтет необходимым.
Отец Анны Болейн не был арестован и даже ни в чем не обвинялся, но он так испугался самой возможности ареста, что не посмел ни о чем просить Генриха, справедливо рассудив: чем меньше будут вспоминать о нем, тем лучше. А дочь? Что же: если она не смогла удержаться на троне, значит, сама виновата в произошедшем. Другие придворные тем более не вступились за королеву, и скорбел о ней только Томас Крэнмер, архиепископ Кентерберийский. Он даже намекнул Генриху, что, возможно, тот совершает ошибку:
«Я в такой растерянности, что ум мой пребывает в смущении, ибо ни о ком из женщин не придерживался я мнения лучшего, нежели о ней, каковое побуждает меня думать, что она невиновна». Однако король желал верить в виновность королевы, и архиепископ не отважился на большее, чтобы его самого не признали сторонником Анны. Генрих позаботился и о том, чтобы друзья королевы не докучали ему просьбами или какими-то сведениями о ней, которые могли бы заставить его передумать.
Суд проходил в королевском зале Тауэра, куда набились 2 000 зрителей. Королева вошла, сохраняя спокойствие и хладнокровие на протяжении всего времени, пока Т.Кромвель зачитывал обвинение. Анну Болейн обвинили в прелюбодеянии и измене, словно она соблазняла мужчин «посредством бесстыдных речей, подарков и прочих дел», и они «по причине подлейшего подстрекательства и приманивания помянутой королевы поддались и склонились на уговоры». Впоследствии же королева и ее любовники «помышляли и раздумывали о смерти Генриха VIII», после чего она пообещала выйти замуж за одного из них, как только король умрет. А выкидыши у нее случались потому, что королева удовлетворяла свою похоть во время беременности.
Анну обвиняли даже в том, что Генрих VIII, узнав о ее распутстве, сильно огорчился, и эта печаль доставила ему телесные повреждения [Неизвестно, шла ли речь о падении короля с коня во время турнира или о беспокоившей короля язве на ноге].
Королева была обвинена также в том, будто она отравила королеву Екатерину Арагонскую и замышляла отравить ее дочь Марию. На это Анна Болейн отвечала категоричным «Нет!» Многие зрители, пришедшие на суд, чтобы потешиться над падением королевы, и не сомневавшиеся в ее распутстве, уже тогда были тронуты явно нелепыми обвинениями в ее адрес и несправедливостью суда. Но суд и присяжные заседатели все равно сочли ее виновной и приговорили к смерти через сожжение или обезглавливание — «на усмотрение короля».
Настроение Анны в оставшиеся ей дни часто менялось: то ей казалось, что король отменит приговор и отправит ее в монастырь, то она начинала представлять картину своей смерти, а то заливалась смехом и уверяла, что ее новое прозвище «Anna Sans Tete» («Анна без головы»). Много времени проводила она за молитвами, находя утешение в религии, которая всегда много значила для нее.
Тюремщик Кингстон свидетельствовал: «Мне довелось видеть множество мужчин, да и женщин, в ожидании казни, и они печалились и скорбели. Эта же дама находит смерть радостной и приятной». Последние часы, отпущенные ей для земной жизни, королева провела перед распятием. Она очень ослабела и часто падала в обморок. Но когда узнала, что Генрих все равно решился ее казнить, — виновата она или нет — мужество снова вернулось к ней.
Смерть пришла за Анной 19 мая 1536 г. Тюремщик мягко объяснил ей, что смерть будет безболезненной, так как король призвал палача с мечом, и меч быстрей сделает свое дело, чем топор. Анна провела руками по шее и рассмеялась: «Я слыхала, что палач — искусник, а шея у меня тонкая».
Т.Кромвель и некоторые его сторонники желали тайной казни, но, несмотря на принятые меры, народ все же собрался. Анна Болейн была одета в серое платье, отороченное мехом горностая; волосы, убранные под сетку, обнажали ее белую шею. Эшафот специально сделали таким низким, чтобы люди не могли видеть казнь во всех подробностях, но двум женщинам позволили остаться при королеве до последней ее минуты. Она попросила прощения у всех, кого когда-то обидела; и сама прощала всем — даже убийцам, предававшим ее смерти. Она очень жалела короля, но ни в чем не упрекала его. Отблеск солнца блеснул на лезвии поднятого меча, — и голова Анны Болейн покатилась в сторону от плахи…
Н.Ионина
ред. shtorm777.ru
