Даже теперь, после 30-ти лет, прошедших с тех времен, я как живую вижу перед собой эту фигуру, имевшую вид каторжника, только что порвавшего свои цепи и собирающегося на новое преступление. Обезумев от страха, я машинально схватил револьвер, который лежал на моем столике. В то же самое время призрак каторжника двинулся от двери и, сделав, точно кошка, несколько крадущихся шагов, неожиданным прыжком бросился на меня с поднятым кинжалом. Рука с кинжалом опустилась на меня, и вместе с этим прогремел выстрел моего револьвера. Я вскрикнул и вскочил с постели, и в то же время убийца...

На кладбище завыли собаки. Уже не в первый раз. Миха застыл, прислушиваясь. Вой стих. Стараясь поменьше шуметь, подошел к оконному проему, уперся локтями в кирпичную кладку и посмотрел. Непроглядная темнота висела над кладбищем. Только где-то далеко горел крошечный огонек — лампочка, висящая над входом в домик, где прятались от ночных заморозков кладбищенские сторожа...Вдруг на первом этаже послышался шорох. Миха весь обратился во слух. Шорох повторился. Кто-то или что-то явно направлялось к лестничному пролету, который вел на второй этаж... показался некто, одетый в развивающийся белый балахон...

Внезапно узкий направленный луч света ослепил его и, задержавшись на несколько секунд, ушел в сторону и высветил напротив него ЛИЦО. Он никогда не видел подобного лица, и никогда не смог бы описать его. Он не мог бы назвать это лицо красивым – подобное определение было бы очень мелким и обычным. Это лицо превосходило все его понятия о красоте. А голос… у него озноб прошел по телу, когда он услыхал голос и увидел, как это ЛИЦО говорит…Он позабыл обо всем: о нескладывающейся жизни, о мелких и крупных неудачах, о никчемной суетности, оставшейся там, в другом и скучном мире, он...

Встретившись со взглядом женщины на картине, я ощутил, что мои зрачки расширяются, а под веками щиплет, словно от подступивших слез. — Как же я хотел, чтобы ты была женщиной, а не картиной! — произнес я. — Сойди вниз! Пожалуйста, сойди! Я говорил это со смехом и все же простер вперед руки. Я был совершенно бодр и абсолютно трезв. Но, протягивая руки, я увидал, как расширились глаза женщины, как затрепетали губы. И можете меня повесить, если это неправда. Ладони ее шевельнулись, по лицу пробежала тень улыбки...В темном углу, послышался тихий шелест: из тени показалась женщина с картины — она шла ко мне...